Справочник по безопасности - Семейные и социальные корреляты преступности часть4 - Группа сверстников \ Информационно-обучающий проект раскрывает практические сведения по проблемам безопасности

Семейные и социальные корреляты преступности

часть 1 \ часть 2 \ часть 3 \ часть 4

Группа сверстников

Вне зависимости от природы испытываемой к школе антипатии, поддержка сверстников считается определяющим фактором делинквентных последствий. В огромном числе исследований было установлено, что одним из самых сильных предикторов делинквентности у подростков является делинквентность близких друзей. Большинство преступлений несовершеннолетних совершается в группах. В исследовании явок в суд в штате Мериленд, например. Олтман (Aultman. 1980) обнаружил, что примерно две трети преступлений были совершены не в одиночку, преимущественно малыми группами в два-три человека. Однако приговоры в совершении групповых преступлений чаще выносились в отношении ненасильственных деяний по сравнению с насильственными актами (65% против 43), а совершение преступлений в одиночку было больше распространено среди взрослых преступников (Zimring, 1981). В Кембриджском исследовании совершение преступлений в соучастии с другими, включая родных братьев, также было наиболее характерно для более юных делинквентов, причем соучастники обычно проживали рядом друг с другом и близко от места преступления (Farrington, West, 1990). Эта связь делинквентности с групповыми процессами, как считают, отражает более общий переход влияния от родителей к сверстникам с началом подросткового возраста. Однако, как и для случаев семейных и школьных коррелятов, причинный эффект точно не установлен. Неясным остается не только то, как образуются делинквентные группы, но нет также согласия по поводу того, насколько такие группы влияют на склонность своих членов к участию в преступлениях.

В теориях субкультуры предполагается, что делинквентная группа сверстников прямо вызывает делинквентность. Формирование делинквентных дружеских связей рассматривается как результат доступности делинквентных субкультур в ближайшем окружении. Проведенный Харгривзом (Hargreaves, 1980) анализ влияния школы представляет собой один из вариантов субкультурного подхода, хотя доказательства влияния антишкольной, предрасполагающей к делинквентности субкультуры достаточно сомнительны (Graham, 1988). Харгривз также солидаризируется с теорией напряжения, предполагая, что «статусная депривация» мотивирует к антишкольной ориентации и является главным фактором для образования группы, однако другие исследователи рассматривают иные процессы. Например, Голд считает (Gold, 1978), что несоответствие между учебными стремлениями и достижениями связано с отвержением школой и пониженной самооценкой. Антисоциальное поведение является самопрезентацией, передающей послание о неповиновении, которое поощряется сверстниками со схожими проблемами.

Однако, по мнению Паттерсона, отвержение сверстниками агрессивных и неумелых в социальном плане подростков побуждает их присоединиться к сверстникам, находящимся в сходном положении; было установлено, что связь с девиантными сверстниками значимо коррелирует с дефицитарностью социальных навыков (Snyder, Dishion & Patterson, 1986), а также с отвержением сверстниками и неуспеваемостью у мальчиков предподросткового и раннего подросткового возраста (Dishion et al., 1991). С этим согласуются и выводы других исследователей, согласно которым дети, отвергаемые их ровесниками в школе, более агрессивны и деструктивны, а отвергаемые и агрессивные дети чаще имеют проблемы с приспособлением в будущем, в частности встают на криминальный путь (Parker, Asher, 1987).

И все же, если агрессивные дети социально изолированы и не имеют необходимых навыков общения, их отношения с группой сверстников должны бы по идее быть непрочными, что противоречит предполагаемой роли такой группы в возникновении делинквентности. В исследовании на основе самоотчетов, которое касалось связи дружбы и делинквентности (Giordano, Cernkovich & Pugh, 1986), был поставлен вопрос о способности делинквентов формировать дружеские отношения. Как оказалось, большинство делинквентов не были социально изолированными и без труда могли завязывать и поддерживать дружеские связи, тогда как более послушные подростки были наименее привязаны к своим друзьям. Другие авторы полагают, что хотя агрессивные дети менее популярны среди сверстников, они не находятся в социальной изоляции и склонны завязывать дружеские отношения с такими же агрессивными детьми (Cairns et al., 1988). Ходжинс и Мак-Кой (Hodgins, McCoy, 1989) также отметили, что отвергнутые сверстниками, но неагрессивные дети отличались большей дефицитарностью своих социальных интеракций, чем отвергнутые, но агрессивные дети. Таким образом, связи отвержения со стороны сверстников, агрессии и навыков межличностного общения с образованием делинквентной группы нуждаются в дальнейшем изучении.

В теориях социального научения речи о делинквентной субкультуре не идет, однако в них предполагается, что группа сверстников способствует усвоению, началу и поддержанию делинквентного поведения через посредство моделирования и подкрепления одобрением сверстников. Таким образом, делинквентный исход зависит от того, в какой степени девиантные сверстники контролируют источники подкрепления подростка, по сравнению с родителями или соблюдающими правила сверстниками. Было установлено, что делинквенты имеют делинквентных друзей, проводят много времени с ними и участвуют с ними во многих видах отдыха, таких как свидания, шатание по улицам или катание на машинах (Hirshi, 1969; Agnew, Peterson, 1989). Согласно некоторым исследованиям, делинквенты сообщают о наблюдении за их девиантным поведением близкими им по духу сверстниками, которые обеспечивают социальное одобрение такого поведения (Akers et al., 1979; см. также главу 4). Вывод о том, что специфические виды делинквентного поведения, о которых сообщают делинквенты, тесно коррелируют со схожими видами поведения, о которых сообщают их делинквентные друзья, также согласуется с эффектами прямого моделирования (Cogner, 1976).

В теориях субкультуры предполагается, что подростки пассивны при приеме в Делинквентные группы, которые по-своему социализируют их, подготавливая к Делинквентному поведению. Согласно же теории социального научения, подросток активно выбирает себе товарищей на основе личных качеств. Так, те, кто выбирают себе плохо подготовленных к социальной жизни товарищей, сами плохо Подготовлены к ней, что является результатом предыдущего воспитания (Ban-dura, Walters, 1963; Patterson, 1986; Dishion et al, 1991). Это согласуется с традиционным представлением, что межличностная аттракция зависит от воспринимаемых сходств в аттитюдах и поведении. Доказательство того, что имеет место Двусторонний процесс — делинквентные группы выбираются индивидуумами и в то же время вырабатывают у своих членов девиантное поведение, — было предоставлено лонгитюдным исследованием Кендела (Kandel, 1978), который изучал степень сходства в самоотчетах подростковых дружеских пар в том, что касается Употребления марихуаны, политической ориентации, образовательных устремлений и делинквентности. На первичное сходство как детерминанту межличностной аттракции указывал тот факт, что дружеские пары, которые позже распались, Демонстрировали меньше сходства, чем пары, образовавшие со временем крепкие Дружеские связи. Дружеские пары, которые были устойчивыми, демонстрировали больше сходства с течением времени, по-видимому, продолжая оказывать взаимное влияние.

Однако некоторые исследователи доказывают, что группа сверстников не играет никакой роли в формировании склонности к делинквентности, которая складывается до образования группы. Глюк и Глюк считали (Glueck, Glueck, 1950) что делинквентные группы сверстников формируются из «птиц одного полета», равно как и Хирши (Hirschi, 1969) в своей первоначальной формулировке теории контроля предполагал, что девиантные сверстники относительно несущественны для делинквентности. Решающими факторами признавались слабые связи с семьей, отсутствие привязанности и обязательств перед семьей, школой и окружающими людьми, что оставляет подростка «свободным к девиации». Тем не менее позднее Хирши пришел к выводу, что наличие делинквентных друзей увеличивает степень делинквентности даже в случае сильных связей с семьей, и признал, что теория контроля недооценивала влияние делинквентпой группы сверстников.

Непринятие в расчет теорией контроля влияния группы сверстников является отражением допущения о том, что мотивация к делинквентности в объяснениях не нуждается, поскольку главным предиктором девиантности служит степень приверженности общеустановленному порядку. Линден и Хаклер (Linden, Hackler, 1973), однако, продемонстрировали, что уровень делинквентности по данным самоотчетов определялся взаимодействием между конвенциональными связями и связями с девиантными сверстниками. Наиболее высокие показатели делинквентности были у тех, кто имел слабые связи с родителями и нормально ведущими себя сверстниками и сильные связи с девиантными сверстниками; имевшие сильные связи с родителями и нормально ведущими себя сверстниками и слабые связи — с девиантными сверстниками сообщали о наиболее низком уровне. Эти результаты лучше всего согласуются с анализом с позиции теории социального научения, согласно которому мотивация к делинквентности не является неотъемлемой и неизменной частью кого-либо, а зависит от того, какая группа предоставляет социальное подкрепление (Conger, 1976; Elliott, Huizinga & Ageton, 1985).

Объединив теории напряжения, контроля и социального научения, Эллиотт (Elliott et al., 1985) с коллегами пытались доказать, что развитие сильных связей с девиантными сверстниками является наиболее прямой и ближайшей причиной возникновения и поддержания делинквентного поведения. Этому способствуют слабые связи с нормально ведущими себя другими, на ослабление которых в свою очередь влияют состояния напряжения, неадекватная социализация и социальная дезорганизация. Их лонгитюдное исследование делинквентности по данным самоотчетов поддерживает эту модель, свидетельствуя о том, что эффекты переменных напряжения и контроля являются непрямыми и опосредуются влиянием этих переменных на формирование привязанностей к девиантным сверстникам. Выводы Эллиота согласуются с ранее полученными данными, согласно которым девиантные сверстники влияют на делинквентное поведение, но некоторые под ростки при этом более чувствительны к «вербовке» делинквентными группам вследствие неадекватной социализации и фрустраций, испытываемых в семье и школе.

Хотя это исследование, по-видимому, несколько прояснило роль группы сверстников в возникновении и поддержании делинквентности, два вопроса по-прежнему остаются без ответа. Во-первых, насколько группа сверстников составляет необходимое или достаточное условие развития подростковой делинквентности? Как было отмечено ранее, значительная часть делинквентов (хотя их и меньшинство) совершают преступления в одиночку, и Эллиотт с коллегами (Elliott et al., 1985) признали, что их модель объясняла меньший процент дисперсии показателей совершения серьезных преступлений и приема сильных наркотиков по сравнению с объясняемым ею процентом дисперсии показателей общей делинквентности и употребления марихуаны. Хотя группы сверстников могут быть самым распространенным путем к делинквентности, они не обязательно имеют самое большое значение для всех типов преступлений и всех типов преступников. Во-вторых, если те, кто является членами делинквентных групп, уже предрасположены к делинквентности, какой вклад вносит группа сверстников в научение делинквентности, в отличие от простого содействия совершению делинквентных действий? Как предполагают Готфредсон и Хирши (Gottfredson, Hirshi, 1990), группа сверстников может облегчать совершение преступлений, но криминальная склонность, вероятно, является сформированной уже к началу подросткового зраста.

Работа и вступление в брак

Снижение уровня преступности в период после окончания средней школы коррелирует с переходом от подросткового возраста к взрослости. Обычно принято считать, что это связанный с наступлением зрелости период «исправления» делинквентов, которому способствуют изменяющиеся взаимоотношения. Так, начало трудовой жизни или вступление в брак могут не только уменьшить влияние со стороны прежней группы сверстников, но и усилить приверженность к общеустановленным нормам поведения. И наоборот, безуспешные поиски работы могут поддерживать криминогенные влияния, а потеря работы может привести к финансовым трудностям, которые могут способствовать преступному поведению.

Самый высокий уровень безработицы обычно характерен для групп с наиболее высокими показателями делинквентности, например, бросивших школу юношей и девушек или лиц, живущих в городских трущобах. Тем не менее причинное влияние безработицы на криминальное поведение остается под вопросом. Психологические эффекты безработицы включают депрессию, тревогу и апатию, возникающие, возможно, вследствие снижения самооценки или потери субъективного Контроля над происходящим; естественно, это зависит от возраста и от позиции на рынке рабочей силы. Например, Джексон и Уорр установили (Jackson, Warr, 1984), что безработные мужчины по сравнению с работающими имели более высокие показатели по Опроснику общего здоровья (General Health Questionnaire), оценивающему степень психологической дисфункции. Однако влияние безработицы было слабее у тех, кто недавно закончил школу, и сильнее у тех, кто работал Уже достаточно давно. Финансовые затруднения также являются важным, хотя и менее сильным медиатором.

Насколько такие эффекты способствуют криминальному поведению среди безработных — неизвестно, однако в традиционных криминологических теориях предполагается связь между занятостью и преступлением. Теория напряжения предсказывает, что отсутствие возможностей для трудоустройства порождает фрустрацию и повышает привлекательность преступного образа жизни, а теория контроля рассматривает постоянную занятость как необходимое условие усиления социальной связи за счет повышения «ставок» на подчинение нормам и правилам. Помимо воздействия на склонность к криминальному поведению на индивидуальном уровне, условия рынка труда могут также оказывать непрямое воздействие на уровень преступности за счет влияния на общинные контролирующие органы. Таким образом, безработица может способствовать росту криминальной активности как среди безработных, так и среди работающих (Allan Steffensmeier, 1989). Результаты экономического анализа на основе модели рационального выбора также показывают, что низкая доступность законных видов работ является «рыночным» фактором, который будет увеличивать уровень преступности — альтернативного источника материальных благ (Palmer, 1977).

Однако доказательства связи безработицы с совокупными показателями преступности являются спорными. Аллан и Стефенсмайер (Allan, Steffensmeier 1989) предположили, что существуют другие важные свойства рынка труда в дополнение к уровню занятости и что они по-разному действуют на различные возрастные группы или различные виды преступлений. Они проанализировали связи уровня арестов по данным UCR¹ для четырех видов имущественных преступлений с отдельными индексами условий рынка труда для несовершеннолетних и молодых взрослых. Более высокие уровни арестов оказались связанными с наличием работы (уровнем безработицы) только среди несовершеннолетних. Что касается молодых взрослых, то здесь существенным фактором, влияющим на уровень арестов, было качество работы по найму (низкая оплата, отсутствие полной занятости). Для тех, кто только закончил школу, отсутствие работы как таковой может повысить привлекательность криминальной деятельности, в то время как для молодых взрослых бесперспективная работа за скудное вознаграждение может уменьшить заинтересованность в следовании общеустановленным нормам и правилам.

Доказательства прямого воздействия безработицы на криминальное поведение на индивидуальном уровне также неоднозначны. Эллиотт и Босс (Elliott, Voss, 1974) обнаружили незначительное снижение уровня делинквентности по данным самоотчетов среди бросивших школу молодых людей, которые получили постоянную работу и женились, а в Кембриджском исследовании юноши в возрасте от 15 до 18 лет совершали больше преступлений с целью поправить финансовое положение в периоды безработицы, чем когда они работали (West, 1982). Есть также некоторые основания полагать, что выплаты пособия по безработице только что освободившимся заключенным снижают уровень рецидивизма (Dale, 1976; Rauma, Berk, 1987). Однако, хотя эти данные указывают на то, что опыт безработицы может усиливать мотивацию к совершению преступления или ослаблять контроль, безработица может быть результатом выбора или следствием личных качеств человека. Например, делинквенты не только чаще покидают школу с меньшим количеством знаний, навыков и умений, но также более склонны к развлечениям и менее заинтересованы в получении постоянной работы (Gottfreclson, Hirschi, 1990). В Кембриджском исследовании делинквенты успели сменить много мест работы к 18 годам. В возрасте 32 лет те из них, кто имел судимость, обычно были заняты на низкооплачиваемой работе и имели длительные периоды безработицы, а те, кто постоянно совершал преступления, характеризовались минимально необходимым числом регистрации работы по найму (Farrington, West, 1990). Торнберри и Фарнворт (Thornberry, Farnworth, 1982) также установили, что делинквентность среди молодых взрослых — как официально зарегистрированная, так и по данным самоотчетов — была связана с нестабильностью работы, но не с профессиональным уровнем или уровнем дохода. Следовательно, безработица может влиять на совершение преступлений, но и сама может быть обусловлена влиянием криминальной склонности.

Согласно данным Кембриджского исследования, простое однонаправленное влияние супружества на криминальное поведение маловероятно. Найт, Осборн и Вест (Knight, Osborn & West, 1977) не выявили различий в уровне делинквентности (как официальной, так и по данным самоотчетов в возрасте 21 года) между вступившими в брак и одинокими. Однако вступление делинквентов в брак чаще было связано с незапланированной беременностью, и среди тех, кто имел делинквентную предысторию, большинство жили вместе как муж и жена, но без регистрации брака. Интервью, проведенные с ними через три года (в 24 года), показали, что влияние женитьбы было сведено на нет тенденцией делинквентов жениться на делинквентных девушках и что у вступивших в брак делинквентов вероятность попасть на скамью подсудимых только повысилась (West, 1982). К тому времени, когда участники этого исследования достигли возраста 32 лет, большинство из тех, кто имел судимости, были разведены или жили раздельно либо часто конфликтовали со своими супругами/сожительницами (Farrington, West, 1990). Таким образом, устойчивый брак может оказать положительное воздействие на криминальное поведение либо за счет уменьшения контактов с делинквентными ровесниками или возможностей для совершения преступления, либо за счет увеличения склонности следовать общепринятым правилам и нормам жизни. Однако на устойчивость брака, по всей вероятности, влияет криминальность супругов.

Защитные факторы

Условия, коррелирующие с делинквентностью, рассматриваются как переменные риска постольку, поскольку пребывание в них увеличивает вероятность криминального поведения. Так как множество людей, прошедших через бедность, разлад в семье и высокоделинквентные школы, не стали делинквентными, встает вопрос о том, что отличает тех, кого можно назвать устойчивыми вопреки неблагоприятным обстоятельствам, от тех, кто тоже уязвим, но поддался им. Противодействие риску может исходить от личных диспозиций, взаимоотношений, системы социальной поддержки или событий, которые взаимодействуют с переменными риска и снижают вероятность делинквентного поступка (Rutter, 1987; Werner, 1989). Например, принадлежность к женскому полу в этом смысле безусловно защитный фактор, а постоянная работа может защитить предрасположенных к делинквентности молодых взрослых от продолжения криминальной карьеры.

Только несколько исследований были посвящены выявлению факторов, которые противодействуют или снижают риск делинквентности среди тех, кто растет в неблагоприятных условиях, например в семьях с делинквентными членами или в криминогенных микрорайонах. К диспозиционным переменным, которые могут выполнять предохранительную функцию, относятся интеллектуальные способности, сильная мотивация достижения и положительная самооценка (см. главу 8), а в некоторых случаях и факторы темперамента. В Кембриджском исследовании те, кто входил в группу риска по делинквентности, но впоследствии не был осужден, обычно имели мало друзей в возрасте 8 лет или не имели их вовсе и в дальнейшем чаще выбирали уединенный образ жизни (Farrington et al, 1988). Защитные процессы неясны, но, по-видимому, включают ограниченное общение с делинквентными сверстниками и меньшее количество возможностей для делинквентных действий, поскольку такие индивидуумы редко выходят из дома по вечерам.

Поддерживающие отношения также могут уменьшать воздействие факторов риска за счет ограничения возможности контакта с делинквентами и подкрепления приверженности к нормальному образу жизни. В неблагополучных семьях, например, материнская любовь уменьшает криминогенные эффекты отцовской агрессии, пермиссивности и нелогичности наказаний (McCord, 1986). В Кембриджском исследовании уязвимые, но наиболее социально успешные дети чаще позитивно оценивались матерями в десятилетнем возрасте (Farrington et al., 1988). Опять-таки, в семьях с делинквентным ребенком неделинквентные сиблинги чаще контактировали со взрослыми, являлись членами клубов и посещали воскресную школу (Reitsma-Street et al., 1985). Защитное влияние значимого взрослого было также установлено Россом и Глейзером (Ross, Glaser, 1972). Они сравнили взрослых афро- и мексикаиоамериканцев, проживавших в гетто, которые имели постоянную работу и избежали проблем с законом, с теми, которые жили по соседству, но были неуспешны в этом отношении. Они нашли различия между группами в аспекте лояльности к двум контрастирующим субкультурам: первая проповедует ценности достижения, работы и принадлежности к «средним американцам», а вторая является уличной культурой силы, насилия и отсутствия долговременных целей. Данные проведенных интервью позволили предположить, что значимой детерминантой принадлежности к первой субкультуре был эффективный родитель или, в некоторых случаях, взрослый вне дома. Схожие факторы отношений отличали матерей из группы риска жестокого обращения с ребенком, но которые обращались с ним нормально, от матерей, жестоко обращавшихся со своими детьми (Egeland, Jacovitz & Stroufe, 1988).

Раттер (Rutter, 1987) отмечает, что многие защитные процессы связаны с ключевыми «поворотными моментами» в жизни людей, открывающими перед ними новые возможности. Например, делинквенты, освобожденные из мест лишения свободы, реже становились рецидивистами, если обосновывались вдалеке от родного дома (Buikhuisen, Hoekstra, 1973). Результаты Кембриджского исследования также свидетельствуют о том, что мальчики, уехавшие из Лондона, впоследствии реже осуждались, чем оставшиеся в нем; их делинквентность по данным самоотчетов также снизилась (West, 1982). Смена окружающей обстановки освободила мальчиков от влияния делинквентных сверстников, и у них также стало меньше возможностей для совершения преступных действий.

Впрочем, станут ли такого рода события действительно вехами в жизни человека, зависит от реципрокного влияния личных качеств и социальных переменных, поддерживающих развитие определенного жизненного пути (Bandura, 1982). Такие двунаправленные влияния были продемонстрированы в лонгитюдном исследовании детей с гавайского острова Кауаи, которым удалось стать законопослушными успешными гражданами вопреки неблагоприятным семейным условиям (Werner, Smith, 1982; Werner, 1989). По сравнению со ставшими делинквентами до 18-летнего возраста, эти устойчивые к неблагоприятным влияниям дети чаще были первыми в семье, более активными и откликающимися на призывы окружающих к общению в период младенчества и уже к 2 годам выглядели более независимыми и уверенными в себе. Они, как правило, получали больше любви и поддержки со стороны родителей, что частично зависело от их способности вызывать положительные реакции со стороны своего социального окружения. Они также чаше имели комплементарные ролевые модели, в частности отцы являлись моделями для дочерей, и устойчивые дети чаще демонстрировали принятие андрогинной половой роли. Став взрослыми, они были больше ориентированы на достижение, демонстрировали интернальный локус контроля и чаще устраивались на требующую квалификации работу. Было также установлено, что делинквенты, не ставшие преступниками во взрослом возрасте, описывались в школе как менее «трудные» и чаще происходили из целых семей.

Хотя исследования защитных факторов проливают некоторый свет на связанные с развитием процессы, участвующие в оптимальном приспособлении, они пока еще не внесли ничего нового в понимание развития криминального поведения и отражают позитивистскую точку зрения на независимые «причины». Раттер и Вернер (Rutter, Werner, 1989) указывают на то, что внимание исследователей должно быть сосредоточено именно на взаимодействии защитных факторов и переменных риска, однако ни одно исследование, проведенное по сей день, не направлялось сколько-нибудь ясной теоретической схемой, позволявшей отделить либо защитные факторы, либо взаимодействующие процессы от огромного числа возможностей. Так, Мак-Корд (McCord, 1986) сообщает о взаимодействиях между семейными переменными, коррелирующими с криминальностью, из чего следует, что некоторые переменные риска практически не дают эффекта в тех случаях, когда отсутствуют другие факторы риска. Например, отсутствие проявлений материнской любви оказывает меньшее воздействие, когда мать уверена в себе и последовательна в применении дисциплинарных мер, однако материнская забота и ласка ослабляют эффекты непоследовательного воспитания. Поскольку факторы, определяемые как защитные, являются простой противоположностью факторов риска, демонстрация таких взаимодействий мало что прибавляет к уже существующим объяснениям.

Понятия «защита» и «риск», которые отражают метафору болезни, также вводят в заблуждение, поскольку они подразумевают, что различные психологические процессы управляют социально нежелательными и ценимыми обществом исходами. Мы ведь не задаемся вопросом о том, что «защищает» от «риска» успешной карьеры. На самом деле, вопрос о том, по каким причинам индивидуумы из очевидно криминогенной среды становятся законопослушными, является частью более общего вопроса о том, какие факторы влияют на жизненный путь людей. Как отмечает Бандура (Bandura, 1982), часто это могут быть случайные встречи, которые в принципе непредсказуемы.

главная ....

источник: http://www.narcom.ru